Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Игорь Овсяный

…Я думаю, что в момент, корда угроза германского вторжения в Чехословакию уже станет явной, Вам следовало бы предпринять следующее.

Пригласить в Белый дом послов Англии, Франции, Германии и Италии. Просить их передать Чемберлену, Даладье, Гитлеру и Муссолини Ваше настоятельное предложение срочно направить в Гаагу представителей с целью попытаться найти путь для мирного урегулирования конфликта между Германией и Чехословакией. Прибавьте: если четыре правительства сочтут желательным, в их работе примет участие и представитель Соединенных Штатов. Вам следует также обратиться с личным призывом в таком смысле: Вы можете лучше, чем кто-нибудь другой, использовать тот факт, что мы являемся выходцами всех наций Европы, а наша цивилизация – результат слияния всех цивилизаций Европы… что мы не можем спокойно наблюдать приближение конца европейской цивилизации и не предпринять последней попытки предотвратить ее уничтожение…

После общей беседы с четырьмя послами Вы могли бы для усиления предпринятой акции побеседовать с каждым в отдельности, подчеркнув германскому послу тот факт, что Франция будет воевать и Англия тоже станет воевать, что война в Европе может окончиться только установлением большевизма от одного конца континента до другого, что предложенная Вами конференция оставит большевиков за болотами, которые отделяют Советский Союз от Европы и которые представляют подлинные восточные границы Европы. Я думаю, что даже Гитлер при таких условиях примет Ваше предложение.

Конференция в Гааге должна будет, по-видимому, рекомендовать провести в Чехословакии плебисцит для выявления точки зрения различных национальностей, населяющих эту страну. Если чехи откажутся от такого плебисцита, Франция получит спасительный выход из отчаянной моральной дилеммы, которая перед ней стоит, и будет предотвращена всеобщая война в Европе.

Вас или то лицо, которое будет Вас представлять в Гааге, обвинят в том, что предаете малую страну, чтобы обеспечить Гитлеру еще один успех. Я без раздумий согласился бы принять на себя этот упрек, и полагаю, что Вы тоже, если таким образом может быть предотвращена европейская война».

Интересны соображения Буллита относительно тактики американской дипломатии при осуществлении его плана.

«Как я полагаю, было бы фатальным, если бы Вы сообщили о Ваших намерениях другим правительствам, в том числе и английскому. Те сразу же ослабили бы свои усилия по примирению чехов и немцев, поскольку почувствовали бы, что наконец-то им удалось втянуть Соединенные Штаты в политические проблемы Европы. Кроме того, они доверительно сообщили бы об этом своим европейским друзьям и тогда Вы наверняка могли бы рассчитывать на отказ Гитлера и Муссолини».

Содержание письма, тон, акценты, откровенный язык Буллита, находившегося в близких отношениях с президентом, раскрывают подлинное лицо американской дипломатии кануна второй мировой войны. Ненависть к стране социализма, страх перед революцией, которая сокрушит устои буржуазной Европы, – вот что таилось за призывами США к «сохранению мира». Это был «мир», в котором фашистским державам предоставлялись жандармские функции, «мир», в основе которого лежал замысел объединить Западную Европу против СССР. Буллит выдвинул идею империалистического сговора, мало отличающуюся от сделки, которая позже состоялась в Мюнхене. Как реагировал Белый дом на его предложение? Американские издатели документов указывают, что ответ на письмо Буллита в архивах госдепартамента «не обнаружен». Но ответ на поставленный вопрос можно найти в конкретных делах дипломатии Вашингтона.

Как известно, в период чехословацкого кризиса американская дипломатия прилагала усилия, чтобы сохранить «незапятнанным» ореол США как «беспристрастного» арбитра. Это подтверждает П. Моффат, возглавлявший тогда европейский отдел госдепартамента.

«Англичане и французы, – пишет он в своем дневнике, – делают все возможное, чтобы заставить нас выступить, и с тем, чтобы разделить ответственность за продажу (Чехословакии. – Авт.), но в этом отношении я считаю их надежды напрасными».

Интересно сопоставить данную запись и беседу того же Моффата с чехословацким поверенным в делах 20 сентября 1938 г., когда Праге вручили англо-французский ультиматум.

«Сегодня в середине дня ко мне зашел чехословацкий поверенный в делах, – писал Моффат в отчете. – Он настоятельно просил, чтобы президент или государственный секретарь выступили с каким-нибудь заявлением в отношении Чехословакии в трудный для нее час».

Одновременно госдепартамент посетил министр Шлехта и тоже просил, чтобы в последнюю минуту было сделано какое-либо заявление, которое устранило бы у чехов чувство, что их покинули все друзья. Представители Чехословакии получили черствый и циничный ответ. Моффат заявил:

«…трудно сказать что-либо, что не было бы в настоящий момент истолковано как совет какой-либо из стран воевать или нет и что мы не желаем брать на себя ответственность высказывать в прямой или косвенной форме какие-либо советы».

Так вашингтонские политики, прикрываясь формулой «непричастности» к событиям в Европе, фактически помогали Чемберлену и Даладье поставить Чехословакию на колени. Хорошо понимая антисоветскую направленность замыслов Англии и Франции, США полностью поддерживали этот путь. В ходе одной из бесед, пишет германский посол в Лондоне Дирксен, посол Кеннеди неоднократно высказывал убеждение, что в экономическом отношении Германия должна иметь свободу рук на Востоке и на Юго-Востоке.

«Посол Соединенных Штатов в Лондоне Джозеф Кеннеди последовательно и безоговорочно поддерживал и защищал чемберленовскую политику умиротворения, – отмечает Бенеш в своих мемуарах. – Чемберлен неоднократно опирался на его поддержку… Посол Соединенных Штатов в Париже Уильям Буллит вначале хотя и не высказывался столь открыто, как Кеннеди, за политику умиротворения, развернул, однако, в этом направлении активную деятельность. Его отношение к нам во время сентябрьского кризиса 1938 г. было целиком отрицательным, и он этого не скрывал. Даладье неоднократно указывал, что проводимая им политика умиротворения находилась в соответствии с позицией самих Соединенных Штатов».

Роль США как вдохновителя и организатора сговора империалистов особенно проявилась в дни «военной тревоги», охватившей Западную Европу накануне конференции в Мюнхене.

Вторая встреча Чемберлена с Гитлером 22—23 сентября в Годесберге закончилась неожиданным образом. Чемберлен явился на берег Рейна, сознавая, что «хорошо поработал» и обеспечил капитуляцию Чехословакии. Не без гордости он сообщил Гитлеру об удовлетворении его требований. Казалось, наступил желанный для премьера миг, когда можно договориться с «фюрером» о главном: направить динамизм третьего рейха на Восток.

Гитлер выслушал подробное изложение лондонского плана передачи Германии пограничных районов Чехословакии. Наступила пауза. А затем «фюрер» вдруг заявил: предложение Чемберлена, «к сожалению», уже не устраивает, поскольку должны быть удовлетворены также территориальные притязания к Чехословакии со стороны Польши и Венгрии. Он потребовал, чтобы новая граница была установлена немедленно и чтобы в передаваемые районы тотчас же могли войти германские войска.

Чемберлен оказался в трудном положении. Новые требования Гитлера неизбежно вызовут бурю возмущения как в Англии, так и во Франции. И он тщетно пытался растолковать, что «фюрер» получит все, но надо сделать это в более «пристойной» форме. Премьер даже просил Гитлера помочь ему получить поддержку на Британских островах. Но тот оставался непреклонным. Решающим фактором, заявил он, является быстрота. Поэтому его план лучше.

На следующий день Гитлер изложил свои требования письменно и приложил карту. В их основу были положены условия капитуляции, заблаговременно подготовленные германским генштабом для Чехословакии. Эвакуация передаваемых Германии районов должна начаться 26 сентября в 8 часов утра и закончиться (включая отвод войск, ликвидацию пограничных постов и вывод полицейских формирований) к 8 часам утра 28 сентября.

– Это ультиматум! – воскликнул Чемберлен, ознакомившись с текстом.

– Нет, не ультиматум. Это меморандум, – возразил Гитлер, указывая на заголовок документа.

– Но я не могу взять на себя передачу данного документа чехам, – заявил английский премьер. – Содержание, а более того сам тон вызовут всеобщее негодование, и он будет с возмущением отвергнут общественным мнением даже в нейтральных государствах!

И все же «честный маклер» снова взялся довести «меморандум» до сведения чехословацкого правительства. Гитлер пошел на единственную «уступку»: срок эвакуации продлил до 1 октября. Задержавшись далеко за полночь, Гитлер и Чемберлен беседовали с глазу на глаз. Только личный переводчик «фюрера» П. Шмидт был свидетелем этой части переговоров. Позже он отметил в своих мемуарах, что Гитлер «сердечно» поблагодарил Чемберлена за его усилия по «спасению мира» и заверил в своем давнем стремлении к дружбе с Англией. «Между нами нет никаких противоречий, – утверждал он, – мы не будем вмешиваться в ваши дела вне Европы, а вы можете, ничего не опасаясь, предоставить нам свободу рук в Центральной и Юго-Восточной Европе». Шмидт не упоминает о каких-либо возражениях Чемберлена против такого плана. Утром 24 сентября английский премьер вылетел на родину.